Гид по фильмам Михаэля Ханеке, главного экстремиста мирового кино
Один из самых неудобных персонажей мирового кино — и для высоколобой публики, воспринимающей кино как интеллектуальную игру, и для любителей попкорна, привыкших, что фильм им постоянно поддается. Для тех и других Ханеке — экстремист, радикал и просто неприятный человек.
Этот режиссер препарирует насилие с той степенью откровенности, с какой в приличном обществе об этом даже говорить не принято. Один каннский зритель, выходя из зала после просмотра его «Забавных игр», раздраженно бросил журналисту в камеру: «Очень аморально. Зло осталось безнаказанным. Я немного разочарован». Каждое слово в точку, и крыть нечем.
«Забавные игры»
Фильмы Ханеке гипнотизируют наблюдателей так же сильно, как последствия страшных аварий и черные полиэтиленовые мешки посреди дороги, от которых тяжело отвести взгляд («Седьмой континент»). Он постоянно подрывает нравственные табу и общественные договоры, словно вспоминая, что немощь, старость и смерть пока ни с кем не договаривались («Любовь»). Наконец, как метко заметил сам режиссер, он хочет «изнасиловать зрителя до состояния независимости» — независимости от клише, от простых ответов, от привычного способа взаимодействия с миром, который состоит в его жадном потреблении. Ханеке неустанно напоминает, что зло — это, черт возьми, зло. Оно часто остается безнаказанным. И да, это немного разочаровывает.
«Седьмой континент»
КиноПоиск составил подробный путеводитель по творчеству мастера.
Творческий путь: Телевизор против кино
Начинал Ханеке как телевизионный режиссер в Австрии, посвятив этому занятию целых двадцать лет жизни. Для него эти опыты стали своего рода школой, в которой он пробовал перо и искал собственный язык. Тема насилия в его телефильмах еще дремлет и не выходит на первый план, но незримо и зловеще присутствует где-то рядом (пусть и за пределами кадра).
По Ханеке, телевидению не суждено стать настоящим искусством, поскольку оно лишь потакает зрителю и сну его разума. Он считает, что структура даже хорошего телефильма всегда слишком конкретна, чересчур разжевана и скучна. Именно эти качества льстивой и опасной «служанки» режиссер методично вскрывает в своих кинематографических произведениях, неизменно располагая где-то рядом с героями работающий телевизор. Он может ими управлять («Видео Бенни» или «Забавные игры»), а может отвлекать внимание нейтральным потоком информации («Код неизвестен» или «Скрытое»).
«Видео Бенни»
Как бы то ни было, в фильмографии мастера есть великолепный телефильм «Замок», основанный на неоконченном романе Франца Кафки. Несмотря на то, что действие ленты перенесено в современность, снята она так точно и с таким уважением к оригиналу, что уместно задаться вопросом: а где здесь вообще режиссура? Все, на что способна экранизация для телевидения, как считает Ханеке, — заставить зрителя обратиться после просмотра к книге. Не более того.
Трилогия замораживания: Вопросы без ответов
Включает в себя первые полнометражные фильмы Ханеке: «Седьмой континент», «Видео Бенни» и «71 фрагмент хронологии случайностей». Во всех в центре внимания находится благополучный средний класс, из-за чего трилогию иногда называют «буржуазной» или «австрийской» (действие кинолент разворачивается в Австрии). В основе сюжетов всех фильмов — подлинные истории, имевшие место в действительности, но с одним важным отличием: Ханеке намеренно изымает из них все очевидные ответы на вопросы. Однажды режиссер сказал в интервью: «Почему-то все хотят конкретных ответов. Но, если кино дает, строго говоря, четкий ответ на вопросы, оно лжет. Я предпочитаю ставить вопросы — не отвечать».
«71 фрагмент хронологии случайностей»
Изначально режиссер не собирался создавать трилогию, но после «Бенни» стало понятно, что контекст позволяет объединить картины в цикл. Общим знаменателем здесь стал стиль повествования, которое всегда соблюдает дистанцию, а также отстраненная интонация, с какой режиссер показывает горькие, безжалостные картины убийства, самоубийства и массового убийства (с последующим самоубийством). Его камера всегда статична и подчеркнуто механистична. Цветовая гамма прохладна, а эмоциональный градус настолько снижен, словно персонажи этих фильмов не преуспевающие европейцы, а солдаты неведомой войны.
«Забавные игры»: Фильм без хеппи-энда
Образцовый антитриллер «Забавные игры» стал первой, но не последней попыткой режиссера покорить главный конкурс Каннского кинофестиваля. В 1997 году показ его картины сопровождался необходимыми призывами к беременным и слабонервным воздержаться от просмотра. В результате набился полный зал, но до конца досидели не все. Интересно, что тогда в числе покинувших сеанс фильма, где разворачивалась методичная и немотивированная расправа над милым семейством и их собачкой, был режиссер Вим Вендерс. Тот привез на киносмотр фильм «Конец насилия», компромиссность которого, как позже отметили критики, еще больше подчеркнула максимализм Ханеке.
«Забавные игры»
В «Забавных играх» австриец не просто свел на нет жалкие выпады героев в адрес двух подонков. Устроив неравный бой с самого начала, он отменил саму возможность хеппи-энда. Жанр здесь сдается реальности без боя (вспоминается норвежский террорист Брейвик, заглушавший крики своих жертв музыкой из «Реквиема по мечте»). Логика пасует перед иррациональной природой зла (вслед за Ханеке эту идею развил в «Антихристе» Ларс фон Триер), а зло не различает ни регалий, ни званий, в нем нет сострадания. Вскоре после премьеры «Конца насилия» его автор Вим Вендерс был ограблен и избит на набережной Круазетт, в самом центре Канн.
Насилие на экране: Ответ Ханеке критикам
В «Видео Бенни» есть символичный рефрен: крупным планом на экране телевизора то и дело возникает свинья, которую убивают быстрым разрядом электрошока. Заключив, что очень похожий эффект фильмы Ханеке оказывают и на зрителей, критики не раз задавались резонным вопросом: как может отвадить от насилия его смакование в кадре?
«Видео Бенни»
Противники режиссера были еще категоричнее и прямым текстом обвиняли его в мизантропии, в пропаганде зверства и призывах к насилию. На это Ханеке терпеливо отвечал: «Чтобы попробовать обращаться с насилием серьезно, надо найти форму, по возможности предупреждающую неверные реакции. Если такая форма не найдена, ты или вообще не берешься за эту тему, или тебя ждет провал, разочарование, как случилось с Вендерсом в „Конце насилия“. А хранить молчание означает оставить тему насилия тем, кто цинично использует ее в корыстных интересах. Есть австрийское выражение: „Постирайте мне пальто, но не замочите меня“. Я не могу ждать, что болезненная тема будет подана таким образом, чтобы не вызвать у зрителя (ощущение) боли».
Фирменный жест: Пощечина
Хлесткие или слабые, данные в приступе ярости или накопившиеся — пощечины герои Ханеке раздают друг другу едва ли не в каждом фильме. Между тем они не причиняют сильной боли, и любая из них поправима (извинениями, молчанием, объятиями). Никто никогда не спрашивает: «Почему ты дал или дала мне пощечину?» Это абсолютно законченный акт, справедливейший эквивалент содеянному или сказанному. Пощечина не оскорбляет, но ставит на место. Это один из отличительных жестов Ханеке, в том числе по отношению к зрителю, призванный не ранить его, а пробудить ото сна.
Переезд во Францию: От гражданской войны к мировой
В 2001 году в интервью изданию Stuttgarter Zeitung Ханеке заявил, что если все его предыдущие фильмы были так или иначе посвящены «гражданской войне», то теперь подзаголовок меняется на «мировую войну». А все дело в том, что он стал снимать во Франции — с другим бюджетом, с другим масштабом, с подключением звезд первой величины (среди них три великие актрисы: Жюльет Бинош, Изабель Юппер и Анни Жирардо).
«Время волков»
Реалии фильмов Ханеке стали общеевропейскими, а затронутые в них проблемы приобрели еще более злободневный характер: прилив мигрантов, (не)возможность диалога культур и людей и так далее. За расширением тематического ряда пришла и новая эмоциональность. Наконец-то Ханеке позволил актерам проявлять чувства в кадре (чуть свободнее, чем раньше), а в их ролях появился сложный психологический рисунок. Впрочем, движением режиссера к новым горизонтам остались довольны не все. Фильмы «Код неизвестен» и «Время волков» не были приняты ни новоиспеченными поклонниками «Забавных игр», ни многими критиками, посчитавшими эти французские штудии чем-то маловразумительным.
Дом: Место для шкафа со скелетами
Родился Ханеке в Мюнхене, вырос в Австрии, а в последние годы снимает во Франции, где проще всего найти финансирование. На вопрос о том, где же находится его дом, режиссер без раздумий отвечает: там, где есть условия для работы.
На съемках «Скрытого»
Однако куда более щепетильное отношение к дому можно встретить у героев Ханеке. Их дома — крепости, где стоят шкафы, а в шкафах — скелеты. Нарушение границ чужаками всякий раз выводит из равновесия очередное европейское семейство. Ярче всего это подчеркнуто в «Скрытом», где привычный уклад жизни телеведущего Лорана, его жены и ребенка нарушает неизвестный, снимающий фасад их дома на камеру. Получая кассеты с многочасовыми записями, Лоран постепенно выходит из себя и бросается искать соглядатая. Таким образом, вторжение в дом начинается с простого наблюдения за ним. Крепкие семейные узы на поверку оказываются не прочнее хрустального шара. Чтобы его разбить, даже не надо прикладывать физических усилий. Достаточно нажать кнопку «REC» на видеокамере.
Непристойное кино: Покалеченная сексуальность
Ханеке никогда не показывает половой акт ради полового акта. Секс в его фильмах всегда симптоматичен. Так, в «Седьмом континенте» унылое занятие любовью — штрих, лишний раз подчеркивающий безысходность семейной жизни австрийской пары. В «Видео Бенни» первый сексуальный опыт подростка замещается убийством девочки, после которого юноша целомудренно поправляет ее задравшееся платьице. В «Пианистке» извращенная сексуальная жизнь играет роль экрана, на который проецируется изуродованная психика сорокалетней Эрики, профессора Венской консерватории.
«Пианистка»
Примечательно, что, только приступая к экранизации романа Эльфриды Елинек, Ханеке сказал: «Самое сложное в „Пианистке“ — это сделать непристойный фильм, а не порнографический». И ему это полностью удалось, ведь все перверсии, показанные в картине, на удивление асексуальны. Чем прекраснее мир высокой музыки, тем отвратительнее героиня Юппер, нюхающая чью-то сперму на салфетке в видеокабинке. Чем строже канон искусства, тем разнузданнее сексуальные фантазии. И в таком непоправимом дисбалансе протекает «Пианистка», один из лучших фильмов Ханеке.
Юппер, Бинош, Трентиньян: Актеры Ханеке о Ханеке
Изабель Юппер: «Мне нравится в Михаэле Ханеке то, что он никогда ничего не отрицает. Он всегда радикален. Каждый его фильм радикален по-своему, и каждый его фильм абсолютно радикален».
Жюльет Бинош: «Его фильмы иногда бросают меня в пот, но в положительном смысле. Иногда мне хочется, чтобы в фильмах Михаэля было больше надежды и света. Но я не думаю, что он может снимать их иначе».
Жюльет Бинош
Жан-Луи Трентиньян: «Он снимает пугающие фильмы, но при этом все время смеется. Он милый и нежный и вовсе не такой, каким вы его представляете, когда смотрите его фильмы. Он может быть агрессивным и требовательным, но он понимает людей, он любит людей».
Источник цитат: документальный фильм «Михаэль Х. Профессия: Режиссер».
Влияние и влияния: Любимые режиссеры и фильмы
Среди режиссеров, оказавших влияние на Ханеке, значатся Кшиштоф Кесьлевский, Андрей Тарковский, Жан-Мари Штрауб, Микеланджело Антониони, Джон Джост и Робер Брессон. В число любимых фильмов австрийца, которые он назвал в 2002 году журналу Sight & Sound, входят такие примечательные картины, как «Сало, или 120 дней Содома» Пьера Паоло Пазолини, «Ангел-истребитель» Луиса Бунюэля и «Психо» Альфреда Хичкока.
Постер фильма «Сало, или 120 дней Содома» Пазолини
При этом Ханеке нельзя назвать наследником ни одного из названных авторов, слишком отличен его язык, его фокус внимания и стиль кинематографического письма. Другое дело, что фильмы самого Ханеке пополнили списки любимых у самых разных людей. Среди них, например, режиссер Гаспар Ноэ (отметил «Любовь») и писатель Сьюзен Зонтаг (назвала «Пианистку»).
«Белая лента»: Экранизация несуществующего романа
Именно этот черно-белый фильм о природе насилия (а если быть конкретнее, фашизма) принес Ханеке долгожданную «Золотую пальмовую ветвь» — высшее признание европейского экспертного сообщества, к чему режиссер шел так долго. Это своего рода экранизация никогда не существовавшего романа о том, как дети отвечают за ошибки родителей, а невинные, на первый взгляд, идеи мутируют в чудовищную идеологию.
«Белая лента»
На примере маленькой баварской деревушки Ханеке отстраненно показывает становление целого поколения, замечая как будто в скобках: если в 1913—1915 годах детям от 10 до 15 лет, то во время нацистского режима они станут уже взрослыми. Догадаться, кем именно станут юные герои «Белой ленты», совсем несложно. Впрочем, Ханеке не берется судить их или оправдывать. Его задача — показать неслучайность зла, его независимость от места и времени, его дурную привычку возвращаться.
«Любовь»: Чувство, которое ни от чего не спасает
Последний на сегодняшний день фильм Ханеке и, пожалуй, самый гуманистический. В нем нет ни эффектного насилия, ни сложных авангардных решений. А что в нем есть, так это подробный, словно медицинская карта, путь угасания человека (Эмманюэль Рива) и любовь близкого (Жан-Луи Трентиньян), которая ни от чего не спасает. Картина стала самой личной в фильмографии режиссера, принесла ему вторую «Золотую пальмовую ветвь» и была тепло встречена критиками, увидевшими Ханеке с новой стороны. В «Любви» он позволил себе даже быть сентиментальным (лепестки роз, залетевший в комнату голубь), а концовку фильма озарили свет, проблеск надежды, которого так не доставало зрителям, понимавшим Ханеке исключительно головой.
«Любовь»
О «Любви» есть такая ремарка от режиссера: «Я выбрал тему, которая будет близка каждому. Кому не доводилось сталкиваться со страданиями и смертью близких, родственника или друга? Вы наблюдаете за тем, как он мучается, и чувствуете собственное бессилие. С этой мысли для меня началась работа над фильмом».
Ханеке на съемочной площадке: Преображенный
На съемочной площадке фильма «Любовь»
Наблюдая, как Ханеке ведет себя на съемочной площадке, нельзя не заметить, что он преображается. От его чопорности не остается и следа, а вместо исследователя насилия, этакого последователя Фрейда появляется гибкий и жизнерадостный человек, получающий бешеное удовольствие от работы. Ханеке репетирует с актерами, показывая им каждый жест, каждый наклон головы. Он прыгает, падает, вскакивает, рассказывает смешные истории, и чем жестче сцена снимается, тем больше все гогочут. Потом зритель увидит парадоксальный результат — кадры, преисполненные болью и страданием героев, слезами, кровью и самой смертью, с которой режиссер ведет беседу из фильма в фильм.
ЕЩЕ РАЗ ИСТОЧНИК