20 октября 1969 года около 11 часов утра был госпитализирован с горловым кровотечением в госпиталь Сент-Энтони, Сент-Питерсберг, где перенёс несколько переливаний крови и операцию на кровеносных сосудах, но вследствие нарушенной свёртываемости крови, вызванной алкогольным циррозом печени, он впал в кому и умер 21 октября 1969 года в 5:15 от обширного желудочного кровоизлияния, не приходя в сознание. Также существует версия, что причиной смерти послужили многочисленные порезы, полученные им в местном баре в состоянии алкогольного опьянения. На момент своей смерти он жил с женой Стеллой Сампас и матерью Габриэллой. Был похоронен в своём родном городе Лоуэлле.
Правила жизни Джека Керуака, журнал Esquire
Я действительно тихий парень, застенчивый. Только когда я приезжаю в Нью-Йорк, я готов начать пить и говорить.
Джойс интересовался языком, Пруст — памятью. Меня интересует и то и другое.
Среди английских авторов мой человек — это Олдос Хаксли. Во Франции их два: Селин и Жене. А в Америке… Томас Вулф, думаю, но, может, мне надо перечитать его.
Я верю в порядок, нежность и благочестие.
В хороший день я могу расписать свиток в три метра длиной. Я не редактирую, потому что самое интересное в рукописи — это то, что вы хотите удалить.
Мы битники, приятель. Битник — значит блаженный, это значит, что у тебя бьется сердце, это что-нибудь да значит. Это изобрел я.
Поколение битников любит все, старина. Мы до всего докапываемся. Все что-то значит: все — символ. Мы мистики. Не задавай вопросов об этом. Мистики.
Общительность — это лишь широкая улыбка. А широкая улыбка — это лишь зубы и ничего больше.
Остерегайтесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей шкуре, а под ними — хищные волки.
Я проамериканец. Эта страна дала моей франко-канадской семье хороший шанс.
Американская литература — от Эмерсона, Торо и Твена до Уитмена и Вулфа — это постоянное свидетельство американской исключительности.
Америка одолжила промышленный инструмент у Европы — и посмотрите, чего добилась: массовое производство автомобилей и самолетов, в масштабах, о которых Европа и не мечтала. Американская душа здесь несоизмеримо нова в своей оригинальности и импульсивности. Европеец, француз Селин (речь о писателе Луи-Фердинанде Селине. — Esquire), был сбит с толку и поражен, когда увидел конвейер на заводе Ford в Детройте, как будто столкнулся лицом к лицу с марсианским ужасом. А это была всего лишь Америка.
В России надрываются на службе Государству, здесь — ради Трат.
Люди день за днем стремглав несутся на бессмысленные работы, видишь, как они кашляют в метро на заре. Они проматывают свои души на такие вещи, как квартплата, приличная одежда, газ и электричество, страховка, ведут себя как крестьяне только что от сохи и так ужасно довольны, что могут покупать всякие прибамбасы в магазинах.
Моя жизнь будет фермой, где я буду выращивать свою пищу. Не буду делать ничего — только сидеть под деревом, пока урожай мой будет расти, пить домашнее вино, писать романы для просвещения собственной души, играть со своими детишками и показывать нос убогим кашлюнам.
Мир слишком стар, чтобы мы могли говорить о нем своими новыми словами.
Единственные люди для меня — это безумцы, те, кто безумен жить, безумен говорить, безумен быть спасенным, алчен до всего одновременно, кто никогда не зевнет, никогда не скажет банальность, кто лишь горит, горит, горит, как фантастические желтые римские свечи, взрываясь среди звезд пауками света, а в середине видно голубую вспышку, и все взвывают: «Оооо».
Нельзя прожить жизнь, ни разу не испытав здорового, даже скучающего одиночества, скитаться в глуши, зависеть исключительно от самого себя и тем самым познать свою истинную и скрытую силу. Например, есть, когда голоден, и спать, когда чувствуешь сонливость.
Ничего нельзя понять раз и навсегда.
Для меня гора — это Будда. Подумай, какое терпение, сотни, тысячи лет сидеть тут в полнейшем молчании и как бы молиться в тиши за всех живых существ и ждать, когда ж мы наконец прекратим суетиться.
Конец наступает, когда ты начинаешь воспринимать все слишком серьезно.
Единственное, что меня беспокоит, — это неизбежная Сибирь, которую я должен пройти, как Достоевский, и которая заставит меня повзрослеть.
В этом мире жить невозможно, но больше негде.
Дорога — это жизнь.
Cчитается одним из самых значительных американских писателей. Его спонтанный исповедальный язык вдохновлял таких авторов, как Том Роббинс, Ричард Бротиган, Хантер Томпсон, Кен Кизи, Уильям Гибсон, Боб Дилан. Его называли «королём битников».
В честь Керуака названо отделение поэзии Института Наропы, одного из самых больших буддийских университетов США, основанное Алленом Гинзбергом и Анной Вальдман.
Роман «В дороге» (или «На дороге», On the Road) был опубликован в 1957 году в издательстве Viking Press. Это во многом автобиографическое произведение, повествующее от лица одного из персонажей, Сэла Пэрэдайза; оно описывает его приключения в скитаниях по Соединённым Штатам и Мексике с Нилом Кэссиди, прототипом персонажа Дина Мориарти. Роман часто называют определяющим произведением для послевоенного «разбитого поколения», с его джазом, поэзией и психоактивными веществами; роман сделал Керуака «королём разбитого поколения». Потребляя бензедрин и кофе, Керуак записал весь свой роман всего за три недели в виде обширного сеанса спонтанной прозы. Рукопись романа представляет собой один сплошной свиток длиной 36 м: заканчивая машинописную страницу, автор приклеивал её скотчем к предыдущей.
