Реальные лица «Двух капитанов» Каверина: три экспедиции 1912 года, пропавшие в Арктике
«Я знал, что в Ленинграде живет художник и писатель Николай Васильевич Пинегин, друг Седова, один из тех, кто после его гибели привел шхуну «Св. Фока» на Большую землю. Мы встретились – и Пинегин не только рассказал мне много нового о Седове, не только с необычайной отчетливостью нарисовал его облик, но объяснил трагедию его жизни – жизни великого исследователя и путешественника, который был не признан и оклеветан реакционными слоями общества царской России».
Вениамин Каверин
Руководитель экспедиции на Вайгач, гидрограф Александр Варнек отзывался о Георгии Седове с глубочайшим уважением: «Всегда, когда надо было найти кого-нибудь для исполнения трудного и ответственного дела, сопряженного иногда с немалой опасностью, мой выбор падал на него, и он исполнял эти поручения с полной энергией, необходимой осторожностью и знанием дела».
Отправляясь с ним на Новую Землю, Седов успокаивал жену: «Ты же знаешь, я гидрограф. А гидрограф должен ко всему привыкать. Шторм, морозы, палатка где-либо на пустынном берегу… Все это для меня привычное, родное. – Весёлые искорки вспыхнули в глазах. – Я до полюса доберусь, – воскликнул он, – поедешь со мной?» Вера Валерьяновна и подумать не могла, что шутливая фраза скрывала идею, занимавшую мужа всерьез.
Позже она вспоминала: «Седова спросили, на чем основана его уверенность, что полюс будет достигнут? Какая гарантия у него?» Георгий Яковлевич поднялся из-за стола. Он был бледен, но отчетливо и спокойно прозвучали его слова: «Моя жизнь. Она – единственное, чем я могу гарантировать серьезность своей попытки».
Георгий Седов в форме офицера
военно-морского флота, 1902
Русский народ должен принести на это национальное дело небольшие деньги, а я приношу жизнь.
— Георгий Седов
Предаваться пустым мечтам капитан не умел: он направил соответствующий план в Главное Гидрографическое управление в надежде на государственное финансирование, приложив к докладной записке смету на стоимость снаряжения в 60–70 тыс. рублей. Комиссия сочла проект фантастическим и выделить средства отказалась. Не получил Седов поддержки и в Государственной Думе, куда по инициативе Русской национальной партии он отправил запрос на 50 тыс. рублей.
Капитан взял отпуск на два года и организовал сбор добровольных пожертвований на экспедицию через газету «Новое время». 10 тыс. рублей внес частным образом император Николай II, 20 тыс. рублей выдал в кредит совладелец газеты Михаил Суворин. Прочие жертвователи, среди которых был и знаменитый норвежский полярник Фритьоф Нансен, добавили в копилку экспедиции еще около 12 тыс.
Документ о сборе пожертвований.
Комитет для снаряжения экспедиции к Северному полюсу и по исследованию русских полярных стран
Фото: Леонид Круглов
Тем, кто вносил деньги на экспедицию, в благодарность вручали памятные знаки: жетоны с изображением лыжника среди полярных льдов, их носили на бело-сине-красной ленте.
Почти все жетоны были изготовлены из тёмной бронзы, и только три отлили из золота. Они достались председателю комитета Михаилу Суворину, полярнику Фритьофу Нансену и капитану первого ранга Петру Белавенцу.
Памятный жетон, тёмная бронза
Несмотря на скудость собранных средств, Седов начал подготовку к экспедиции. Неудачи продолжали его преследовать. В зафрахтованном парусно-паровом судне «Святой великомученик Фока» была течь, из-за его малой грузоподъемности пришлось оставить в порту часть продовольствия и оборудования, среди которого в суматохе оказались нансеновские примусы. Поставленное купцами снаряжение и провиант оказались испорченными, большая часть собак – необученными дворняжками. Морское министерство не отпустило в экспедицию радиста. Уволились помощник капитана, штурман, механик, помощник механика и боцман. Плюс ко всему экспедицию задерживали в порту чиновники.
Насмешки и издевательства сыпались по его адресу. Да и как могло высшее офицерство, царские чиновники допустить, чтобы прославился сын простого крестьянина! «Нам хватит Ломоносова», – язвительно говорили в аристократических салонах.
— Вера Валерьяновна Май-Маевская (в замужестве Седова)
В результате всех проволочек «Святой великомученик Фока» вышел в море намного позже, чем планировалось.
Покинув Архангельск, капитан дал судну новое имя: «Михаил Суворин», чем вызвал недовольство моряков – плохая примета. Некоторые позже упрекали его за это и считали, что именно новое имя корабля послужило причиной неудач, преследовавших экспедицию.
Седов планировал дойти до Земли Франца-Иосифа и, переждав два зимних месяца, отправиться к полюсу. Но вставать на зимовку пришлось на Новой Земле.
Участники экспедиции Седова на «Св. мученике Фоке»
Многое из заказанного снаряжения не было готово в срок… Наспех была набрана команда, профессиональных моряков в ней было мало. Наспех было закуплено продовольствие, причем архангельские купцы воспользовались спешкой и подсунули недоброкачественные продукты. Наспех в Архангельске были закуплены по сильно завышенной цене собаки — простые дворняжки. К счастью, вовремя подоспела свора прекрасных ездовых собак, заблаговременно закупленных в Западной Сибири.
— Владимир Визе, участник экспедиции, входил в научный штат
Искали все время фонарей, ламп — но ничего этого не нашли. Не нашли также ни одного чайника, ни одной походной кастрюли. Седов говорит, что все это было заказано, но, по всей вероятности, не выслано… Солонина оказывается гнилой, ее нельзя совершенно есть. Когда ее варишь, то в каютах стоит такой трупный запах, что мы должны все убегать. Треска оказалась тоже гнилой.
— Павел Кушаков, участник экспедиции, ветеринар, выполнял обязанности врача
Члены экспедиции исследовали климат, геологию и гидрологию, вносили уточнения в карту. Несмотря на все разочарования, команда не унывала, коротая время за чтением и научной работой: «В библиотеке оказалась масса книг лучших русских и иностранных авторов, – пишет Седов. – По вечерам, если пройтись по каютам и посмотреть, то увидишь сплошное чтение книг. <…> Визе оказался прекрасным музыкантом и играл самые хорошие вещи по нотам, которые он привез с собой».
В начале сентября 1913 года корабль освободился ото льда и дошел до Земли Франца-Иосифа, где пришлось зазимовать второй раз. Началась цинга, избежать которой удалось только семерым, не брезговавшим пить теплую медвежью кровь. Сам Седов слег.
Болезнь не остановила неукротимого капитана – он принял решение идти к полюсу зимой. Его сопровождали два матроса, Григорий Линник и Александр Пустошный. Собак осталось всего около двадцати, провизии, по словам В. Визе «могло хватить только до полюса, а никак не на обратный путь». В феврале три полярника выступили по направлению к цели, перед ними лежало 900 км пути.
5 февраля. К вечеру… было адски холодно, а я умудрился и сегодня шагать в рубашке, ибо в полушубке тяжело. Продрог снова, в особенности замерзла холка, спина, плечи. Кашляю, тяжело очень при большом морозе дышать на ходу, приходится глубоко втягивать в грудь холодный воздух; боюсь простудить легкие…
7 февраля. …Сегодня термометр минимальный показал — 40°. Дорога была ужасно мучительна, ропаки и рыхлый глубокий снег. Страшно тяжело было идти, а в особенности мне, больному. Собаки, бедняжки, не знали, куда свои морды прятать… От двух до четырех была вьюга. Это окончательно нас убило, мы едва продвигались вперед. Я все время оттирал лицо и все-таки не усмотрел, как немного обморозил нос…
Из дневника Георгия Седова
В дороге Седов, уже страдающий цингой, заболел жестоким бронхитом. Через неделю он не мог идти самостоятельно, но упрямо продвигался вперед: приказал привязать себя к нартам и тащить к полюсу. Матросы, видя, как болезнь неотвратимо убивает капитана, умоляли его повернуть назад. А Седов упрямо продвигался вперед. В руках он держал компас – следил, чтобы Линник и Пустошный не вздумали его ослушаться. Честь оказалась для полярника дороже жизни – он не мог вернуться, не достигнув цели.
20 февраля Георгий Седов скончался, так и не воплотив свою мечту в жизнь. Матросы похоронили его на острове Рудольфа, положив в могилу российский флаг, который он надеялся поставить на Северном полюсе.
Георгий Седов
Последняя фотография, 1914
Через десять дней Линник и Пустошный вернулись к кораблю. По возвращении их ожидали долгие разбирательства – матросов заподозрили в убийстве капитана. Несмотря на то что в их дневниках было множество подробностей о развитии болезни Седова, которые вряд ли можно сфальсифицировать, да и дневник самого начальника экспедиции подтверждал, что с каждым днем его состояние ухудшалось на глазах, им пришлось не раз приходить на дознания, чтобы оправдаться в глазах петербургского начальства.
Долина Русанова. Северный остров Новой Земли
Фото Комплексной Экспедиции Северного флота на архипелаге Новая Земля
14 февраля. Сегодня в 9 часов потащились дальше. Снег, туман, ничего не видать, собаки не везут – караул. Протащились около трех-четырех верст и стали лагерем… Здоровье мое очень скверно…
16 февраля. …Болен я адски и никуда не гожусь. Питаюсь только одним компотом и водой, другого ничего душа не принимает. Увидели выше гор впервые милое, родное солнце. Ах, как оно красиво и хорошо! При виде его в нас весь мир перевернулся. Привет тебе, чудеснейшее чудо природы! Посвети близким на родине, как мы ютимся в палатке, больные, удрученные, под 82° северной широты!
Из дневника Георгия Седова
«У меня лично, а равно и у других членов Комитета, по прочтении первых известий о кончине старшего лейтенанта Георгия Яковлевича Седова, явилось подозрение в естественности его смерти. По прибытии в Петроград участников экспедиции Седова это подозрение не рассеялось, а после разговоров с прибывшим в Петроград ветеринарным врачом Кушаковым, участником той же экспедиции, подозрение это еще более окрепло».
Капитан 1-го ранга Петр Белавенец
Матросы Александр Пустошный и
Григорий Линник
«Последние слова Седова были: «Боже мой, Линник, поддержи». Седов затих, и когда спустя минут 15 держа его голову, я заглянул ему в лицо, отодвинув опустившуюся на глаза меховую шапку, то обнаружил, что Седов мертв. Это было в 2 часа 40 минут дня 20 февраля сего года. С большим трудом добрались до близ расположенной земли и с Пустошным похоронили Седова, сделав крест из двух сколоченных лыж. Могилы мы не могли вырыть, а обложили замерзший труп камнями, положив с правой стороны трупа флаг. Место нахождения могилы на юго-западной стороне острова кронпринца Рудольфа верст 12 от зимовки герцога Абруццкого, саженях в 5 от уровня океана на берегу под скалою. С трупа мы сняли только карманный хронометр, вся же одежда, которая была на нем, не тронута».
— Григорий Линник, из протокола допроса
В кают-компании «Св. Фоки». Справа налево: Пинегин, Павлов, Визе, Сахаров, Седов, Зандер, Кушаков.
Предполагаемый путь экспедиции Седова в газете «Новое время»
Дорога домой оказалась выматывающей. Янис Зандерс погиб от цинги, и экипаж остался без первого механика. Топлива для паровой машины катастрофически не хватало, пришлось пустить на дрова мебель, палубные надстройки, а там и переборки корабля. До рыбацкого становища Рында на Мурмане «Св. Фока» добрался полуразобранным.
Оттуда полярники дошли до Архангельска на пассажирском пароходе «Император Николай II» за счёт капитана парохода – денег ни у кого из них не было.
Вместе с экипажем «Св. Фоки» на Большую землю прибыли два человека, которых седовцы подобрали на острове Флоры. Это были штурман Валериан Альбанов и матрос Александр Конрад. Единственные, кто вернулся из другой полярной экспедиции – Георгия Брусилова.
ЕЩЕ РАЗ ИСТОЧНИК