С 19 января на Кинопоиске стартует сериал «Фандорин. Азазель» с Владиславом Тироном в главной роли. В ожидании премьеры литературный критик и большая поклонница детективной саги Галина Юзефович рассказывает о том, почему придуманный Борисом Акуниным сыщик вот уже четверть века не теряет своей актуальности.
Галина Юзефович
Литературный критик
Обратившись к истории, в 1998 году (именно тогда вышел роман «Азазель», первая книга о приключениях Эраста Петровича Фандорина) Борис Акунин ненароком придумал для нашей страны идеальное будущее. Этим будущим, как нередко бывает, оказалось прошлое, а именно времена Александра II и Александра III. Более или менее сытая и спокойная, свободная от ужасов крепостного права, ознаменованная быстрым экономическим ростом и сулящая России блестящий успех решительно во всех областях, от культуры до внешней политики, эпоха «русского капитализма» представлялась тем сияющим идеалом, в котором всем нам так хотелось бы оказаться.
Нетрудно понять, почему именно на излете 1990-х этот образ — отчасти основанный на реальности, отчасти миражный — оказался настолько привлекателен. Накопленная усталость от неопределенности, изматывающая бедность, незащищенность, социальная несправедливость и общее ощущение слабого, недееспособного государства заставили тогда многих влюбиться в эпоху, когда власть если не была, то, во всяком случае, выглядела сильной и просвещенной. Именно эта очарованность прошлым подпитывала первоначальную популярность нынешнего президента: казалось, именно при нем в Россию суждено вернуться ее золотому веку в том виде, в каком его вообразил и описал Акунин (неслучайно в начале 2000-х укрывшийся под псевдонимом Григорий Чхартишвили становится фактически придворным писателем в Кремле). Именно она лежала в основе нашей тяги к «стабильности», пусть даже в ущерб «свободе» или «развитию». Парадоксальным образом эта мечта остается актуальной и сейчас, 25 лет спустя: золотой век не стал к нам ближе (пожалуй, даже несколько отдалился), но очарования не утратил.
Если антураж акунинских романов был воплощением мечты об идеальном времени, то воплощением мечты об идеальном гражданине стал Эраст Петрович Фандорин — по крайней мере, именно так он воспринимался на первых порах.
Молодой и образованный, он, тем не менее, лишен возможности поступить в университет: отец проиграл все семейное состояние, и теперь сын должен сам себя содержать (проблема, знакомая многим в 1990-е, хотя причины ранней нежеланной самостоятельности были тогда по большей части иными, более прозаичными). Увлечение расследованиями приводит черноволосого, голубоглазого, румяного и наивного юношу в полицейское управление, где на его долю немедленно выпадает громкий успех: Фандорину удается раскрыть сложнейшее и опасное дело тайного общества «Азазель», опутавшего своими сетями всю Российскую империю. Однако рука об руку с успехом идет трагедия, и вот уже Эраст Петрович утрачивает наивность вместе с румянцем, зато приобретает седые виски, легкое заикание и разбитое сердце, которым суждено стать его спутниками на всю оставшуюся жизнь.
Война, путешествия, дипломатическая карьера, блестящие успехи на государственном поприще (к слову сказать, Фандорин числится в министерстве иностранных дел, но в действительности долгое время работает на Третье управление, то есть политический сыск) — все вместе это формирует эталон истинного патриота и государева человека, равно недостижимый и равно неотразимый как в конце 1990-х, так и в наши дни. Бескорыстный и самоотверженный, умный и деятельный, но в то же время, безусловно, лояльный, в первых романах Бориса Акунина Эраст Петрович воплощает в себе идеал службы, неотличимой от служения.
И, разумеется, разочаровавшись во власти и ее методах, Фандорин без колебаний оставляет весьма выгодную и перспективную государственную должность — впрочем, лишь для того, чтобы в любой сложной ситуации моментально откликнуться на зов Отечества: перестав быть государевым человеком в строгом смысле слова, патриотом России он остается на всю жизнь.
Всякий сыщик в успешной детективной серии непременно обладает набором выпуклых, узнаваемых и неизменных черт, превращающих его не столько в живого человека, сколько в маску, в ходячую функцию, смысл которой — расследование преступлений. Так, Шерлок Холмс курит трубку, играет на скрипке и склонен злоупотреблять наркотиками, а больше мы о нем практически ничего не знаем. Кто он, чему учился в Оксфорде, кто его родители, как и где прошло его детство? Это не нужно для успешного разоблачения и поимки преступников, поэтому персональной истории у героя Артура Конана Дойла нет. Эркюль Пуаро неизменно отправляется в сельскую Англию в неудобных и слишком нарядных туфлях, старость планирует посвятить селекции новых видов кабачков, а также к месту и не к месту ссылается на «маленькие серые клеточки», от которых полностью зависит успех дела. Однако о его прошлом, о его семье и личной жизни Агата Кристи сообщает нам лишь отдельные скудные детали.
Есть подобные особенности и у Эраста Фандорина. Во время поездки в Японию он увлекся (и виртуозно овладел) восточными единоборствами. В минуты волнения он заикается, однако стоит ему примерить на себя чужую личину (как и Холмс, Фандорин — мастер маскировки), и заикание проходит без следа. Систематизируя свои наблюдения, он склонен занудливо их нумеровать («это раз», «это два», «это три»). Он феноменально везуч во всех азартных играх — видимо, в качестве своеобразной компенсации за неудачливость отца. Он безукоризненно красив, причем с годами красота его ничуть не меркнет. Словом, так же как и его великие предшественники, Фандорин в достаточной степени функционален и наделен типическими, узнаваемыми чертами.
Однако — и, вероятно, именно это обеспечивает Эрасту Петровичу не только холодноватый читательский интерес, но и подлинную народную любовь, не иссякающую на протяжении без малого четверти века — это просвечивающие через глянцевитый механистичный лоск жанрового персонажа истинно человеческие черты. В своем герое Борис Акунин ухитряется совмещать клишированную узнаваемость великого сыщика, одного из плеяды себе подобных, с теплом и эмоциональностью настоящего живого человека из плоти и крови, несовершенного, порой уязвимого и тонко чувствующего.
Фандорин до смешного неловок в отношениях с женщинами. При всей его неотразимости женщины регулярно Эраста Петровича дурят (как Мидори из «Алмазной колесницы», инсценирующая собственную гибель, или коварная восточная злодейка Саадат из «Черного города», заманивающая героя в ловушку), бросают (как Ангелина из «Декоратора») или тиранят иными способами (как кинематографическая «этуаль» Клара Лунная из «Весь мир театр»). На фоне своего доктора Ватсона, японца Масы, далеко продвинувшегося на пути самурайской доблести, Эраст Петрович выглядит старательным и неумелым дилетантом. Он склонен к самолюбованию и, старея, начинает подкрашивать волосы синькой. Он совершает дурацкие ошибки, которых никогда не позволили бы себе Шерлок Холмс или даже куда более человечный Пуаро, а после горько о них сожалеет.
Его политическая слепота временами просто комична: так, прочитав в газете новость об убийстве эрцгерцога Фердинанда в Сараево, он отмахивается от нее как от «несущественной». Его трогательные донкихотство и прекраснодушие порой доходят до твердолобой глупости.
В конце 1990-х, влюбившись в идеального супермена, образцового гражданина, чиновника и патриота, понемногу публика начала открывать в Фандорине живого человека, меняющегося, стареющего — словом, живущего с нами бок о бок. За 25 лет «великий сыщик» превратился для многих фактически в родственника — спутника, свидетеля и соучастника нашей жизни. Вместе с теми, кому сегодня за сорок, Эраст Петрович взрослел, очаровывался и разочаровывался. Для тех, кто моложе, он просто существовал всегда, как изначальная данность — на правах любимого дядюшки или друга семьи. И эту связь — куда более крепкую, чем та, что обычно связывает читателя с литературным персонажем — уже не разорвать никакими постановлениями, политическими декларациями или запретами.
ЕЩЕ РАЗ ИСТОЧНИК