Триста лет назад, 13 декабря 1720 года, в Венеции родился Карло Гоцци, создатель нового театрального жанра — трагикомической сказки-фьябы. Современники-земляки сначала полюбили, но потом отвергли его новаторские пьесы, и подлинную популярность Гоцци обрел после смерти и за рубежом, в том числе в России. Подробнее об этом драматурге — в материале Екатерины Фейгиной.
Итальянский драматург, поэт, писатель и критик, Карло Гоцци словно не мог найти себе места в восемнадцатом столетии. Европейское Просвещение не устраивало его своим демократизмом. Но итальянское Сеиченто тоже не казалось ему желанным и прекрасным. Он, аристократ, принадлежавший к древнему роду, не находил вокруг ни гармонии, ни разумной красоты. Век, в котором европейцев впервые заинтересовала современная жизнь, когда настоящее самых обычных людей с их мечтами и чаяниями стало важнее прошлого, пришелся ему не по вкусу. Гоцци критиковал современников, острил, язвил, вступил в Академию Гранеллески (от ит. granello — зерно, чепуха) — двусмысленное веселое объединение, чтобы участвовать в иронических выпадах против собратьев по перу. Он сочинил несколько стихотворных пародий и первоначально увлекался именно этим поэтическим жанром. Но именно он, желчный, скептичный, острый на язык драматург, смог возродить на сцене фантазию, сказку, создать новый жанр — фьябу, воплотить в вечной театральной форме свою любимую комедию дель арте и предвосхитить романтические поиски идеального мира. Консерватор и ретроград, стремившийся увековечить старый традиционный жанр, он опередил свое время.
Карло Гоцци всю жизнь прожил в Венеции и не получил не только университетского, но и систематического школьного образования. Но тем не менее будущий драматург, в большой семье которого все увлекались литературой, выучил французский и испанский языки и в поздний период своего творчества переводил драмы и комедии, особенно с большим удовольствием обращаясь к драматургии испанского Золотого века.
Требовательность Гоцци проявлялась в безупречных максималистских требованиях как к самому себе, так и к другим. Он отправился на военную службу, чтобы защищать интересы Венецианской республики, а когда спустя три года вернулся домой, то нашел родовое имение полностью разоренным после смерти отца. Карло взялся отсудить утраченное, долго боролся, но добился своего — не будучи юристом, он спас семью. Он всю жизнь нежно любил своих родных и с необычайной теплотой относился к братьям и сестрам, что отразилось и в его фьябах, где отношения братьев и сестер показаны необычайно искренними.
Гоцци, возможно, из-за своего чрезмерного педантизма называл себя дилетантом в литературе. Но это не помешало ему крайне критически относиться к профессиональным драматургам Карло Гольдони и Пьетро Кьяри, которых он в 1762 году фактически изгнал из Венеции. Досадуя на успешную реформу Гольдони, соединившего комедию дель арте с мольеровской комедией характеров и создавшего венецианский театр, Гоцци негодовал, напоминая о забытой ценности национальной комедии дель арте. «Если наши лицемеры хотят видеть в театре прислужника для воспитания народа, а не для дозволенного развлечения, мы можем с этим согласиться. Но мы никогда не должны забывать, что театральные подмостки служат всенародной школой. Я не защищаю варварства, но презираю ложную возвышенность науки, воспринятой нами с той стороны гор», — писал Гоцци в «Чистосердечном рассуждении и подлинной истории создания десяти фьяб». «Национальное», итальянское для него ценность безусловная, а «европейское», заимствованное он воспринимал настороженно. Он не мог простить Гольдони унижения знати и, как ему казалось, подлаживания к вкусам простого народа. На самом деле Гольдони, сам дворянин по происхождению, глубоко прочувствовал импульс Просвещения и в своем творчестве изобразил Венецию как европейскую театральную сцену, на которой можно увидеть все последние новинки. Но Гоцци демократические идеи просветителей казались сомнительными.
Гоцци обратился к сказке, чтобы доказать, что успеха у публики можно добиться самым простым способом. Так возникла его первая фьяба «Любовь к трем апельсинам», тепло принятая зрителями. Убедившись в верности выбранного пути, Гоцци продолжил театральные опыты и создал остальные фьябы. Они не были простым соединением комедии дель арте с волшебной сказкой. Жанр фьябы синтетический. Он впитал смыслы и форму ренессансной рыцарской поэмы, а через нее и средневекового рыцарского романа, а также галантно-героического романа XVII века и оперы. Из комедии дель арте Гоцци взял несколько персонажей: Панталоне, Тарталью, Бригеллу, Труффальдино и Смеральдину. Первые трое занимали разные посты в его сказочных государствах, в то время как Труффальдино и Смеральдина стали слугами. Заставив традиционных персонажей этого жанра, каждый из которых, по сути, был просто маской, сменить род деятельности, Гоцци расширил их амплуа и поменял характеры по сравнению с комедией дель арте. Так, его Тарталья не только заика, хитрый и коварный придворный, но может быть и королем. В своих фьябах Гоцци, с одной стороны, обращается к сказочному пространству или к экзотическим странам — перед нами возникают Пекин, Тифлис, Самарканд, Нанкин, Бальсора, сказочные Серендипп, Треф, Фраттомброзе, Самандаль, Монтеротондо. Но с другой, все эти страны служат метафорой, изображающей его прекрасную, похожую на театр Венецию. Почти во всех фьябах Гоцци волшебное сочетается с чудесным, необычным. Лишь в «Турандот» нет волшебства. Чудесная красота принцессы заставляет принца Калафа рисковать жизнью ради ее любви, а привлекательность, благородство и преданность Калафа смягчают сердце жестокой красавицы. Во фьябе «Счастливые нищие» Гоцци даже решил доказать, что не только волшебство привлекает публику в театр, отказавшись также от чудесного.
В сказках-фьябах Гоцци происходит размежевание типического и необычного, аристократического и народного. Персонажи его фьяб делятся на прекрасных, самоотверженных героев и отъявленных злодеев, тогда как традиционные персонажи-маски комедии дель арте не подвергаются столь строгому разделению. Гоцци дорожил своим древним и знатным происхождением. Именно аристократию он считал наследницей культуры и хранительницей лучших национальных обычаев. Драматург готов был отстаивать свои ценности и идеалы самым категорическим образом. Сам Гоцци нередко бывал саркастичен, резок и непримирим, но герои его сказок-фьяб всегда великодушны, благородны, способны на подвиги и достойны любви красавиц. У Гоцци принцы и принцессы не народные герои, а истинные аристократы. Они отличаются возвышенным образом мыслей, отточенной культурой поведения, аристократической самоотверженностью и дисциплиной. Они умеют трудиться, если вспомнить рассказ Калафа о его бедственном положении: «Отца и мать мою / Четыре года я кормил кой-как, / Таская на спине мешки, баулы / И всевозможный непосильный груз» (перевод Михаила Лозинского). Они готовы к подвигу и самопожертвованию во имя любимых. Автор привносит также импровизационность, неожиданность событий и поступков, особую свободу героев, показывает их победу над обстоятельствами.
Напротив, народные герои находятся у Гоцци на другой ступени культуры. Слуги во фьябах Гоцци могут быть хитрыми, иногда преданными своему хозяину, но чаще оказываются корыстными и меркантильными, низкими, трусливыми и слабыми — таковы свойственные им плебейские черты.
Гоцци победил Гольдони в 1762 году, когда поставил с труппой Сакки пьесу «Турандот». Гольдони пришлось уехать во Францию, а его соперник вывел на сцену остальные свои фьябы, в течение нескольких лет имевших огромный успех у публики. Но через некоторое время интерес к его произведениям иссяк, а Гольдони, напротив, остался в сердцах итальянцев. Некоторые пьесы, созданные изгнанником уже во Франции, с успехом шли в Италии, например «Веер». И впоследствии именно Гольдони занял прочное место в итальянской культуре, тогда как Гоцци сегодня знают только специалисты. А Гоцци полюбили в Германии. Его пьесу «Турандот» перевел Шиллер, им восхищался Гёте, ему подражал Тик и о нем говорили Фридрих Шлегель и Гофман. Романтики увидели в творчестве Гоцци близкие и внятные им фантазию, воображение, сказочность и поэтический вымысел. Популярность Гоцци не ограничивалась Германией — в XIX веке его знали и во Франции, и в России, где его пьесы высоко оценил Александр Островский. Уже в ХХ веке Сергей Прокофьев написал оперу «Любовь к трем апельсинам», в театре Вахтангова был поставлен удивительный спектакль «Турандот», а позже появились фильм Павла Арсенова «Король-олень» и целый ряд театральных постановок, в том числе «Зеленая птичка» в московской «Сфере», «Счастливые нищие» в ташкентском «Ильхоме», «Синее чудовище» в «Сатириконе».
Любитель-дилетант, как он сам себя называл, позабытый в родной Венеции и даже в Италии, но заново открытый романтиками, Гоцци прославился на весь мир, навсегда обогнав свое время. Театральные произведения этого драматурга невероятно сложны для постановки, но если режиссер находит ключ и овладевает материалом творчески, то на сцене появляется чудо и праздник, возникает шедевр, который вспоминается зрителям долгие годы.
ЕЩЕ РАЗ ИСТОЧНИК